Анатолий Бергер - Времён крутая соль [сборник]

2001

Что жизнь моя? То сон. То явь.

То рифмы звон, то скрежет будней.

Судьба, суровый кормчий, правь

Чем правильней, тем безрассудней.

Взбираясь резко на волну

Под хмурой далью небосводной,

Отринув явь, не веря сну,

К звезде взывая путеводной…

2007

Ночи чёрной настал черёд

И звезды взошедшей высоко,

О, я помню наперечёт,

Наизусть все приметы рока.

Мне отмеривая срок лет,

Не собьётся время со счёта,

Но небесный дрожащий след,

Полыхающий след полёта…

2007

На том вселенском циферблате

Моей секундной стрелки бег

Спешит к неумолимой дате,

Отсчитывая краткий век.

И с горьким трепетным волненьем

Гляжу туда, смиряя страх,

Где грозным звёзд сердцебиеньем

Звенят галактики впотьмах.

2007

Душа тоскует в межсезонье,

В осенне-зимнем промежутке,

Где крики горестны вороньи,

Где в сумерках мелькают сутки.

Где чем длинней воспоминанья,

Тем сны прощальней и короче,

Где города теряют зданья,

Где люди дом теряют отчий.

И не с кого спросить ответа —

На то и межсезонье, значит,

И нет ни света, ни просвета —

День прячет ночь, и ночь день прячет…

2007

От вашей суеты сует,

От вашего разброда —

Душе легко сойти на нет,

Звездой, чей сгинул дальний свет,

Исчезнуть с небосвода.

Меня спаси и сохрани

От этой доли праздной.

Горят небесные огни,

Звеня, блестя, как искони,

Светло, многообразно.

2007

И всё это кончится — поле с воронами,

Ручей этот с ветками, в нём отражёнными,

И небо, что синим глядит недотрогою,

И сам я, бредущий весенней дорогою.

И некому будет воспеть моей строчкою

Вот эту дорогу с внезапною кочкою,

Поля и ручей в редкой наледи-ледени,

Меня самого, что отныне в неведеньи.

2007

Вчерашний подступает день,

А следом день позавчерашний,

И всей прошедшей жизни тень

В тот миг темней себя всегдашней.

Как будто память — злой судья,

А не фотограф своевольный,

И жизнь твоя — уж не твоя,

А чей-то путь кривой, окольный.

И по нему тебе брести

До рокового перекрёстка,

Где ждёт с хронометром в горсти

Тот в чёрном, чьё решенье жёстко.

2006

Ветра, и март, и мокрый снег,

И побелевшие берёзы…

Куда-то движется мой век,

Светя во тьме, смеясь сквозь слёзы…

2003

В непроглядной тьме небытия

Строчка не блеснёт, звезде подобно.

Лишь Харона проплывёт ладья,

На мгновенье вёсла вздрогнут дробно.

И безвыходная тишина

Дверь закроет на засов железный.

До чего же эта тьма темна,

До чего бездонна эта бездна…

2011

Деревьев разговоры,

Дрожь листья ворошит.

А век, как поезд скорый,

Безудержно спешит.

Сквозь осени и зимы,

Людских становищ гул

Во мрак непроходимый,

Где правит Вельзевул.

Где нет различий пола

И нет различий зла,

Где не слыхать глагола,

Черна небес зола.

Где роботы маячат.

Где цифры мельтешат,

Где ни о чём не плачут.

Спешат, спешат, спешат…

2011

Замаячила осень повсюду,

Разноцветной дразня бахромой.

Палых листьев взметённую груду

Гонит ветер, как дворник метлой.

И хоть помню от слова до слова

То, что будет, и очередь чья,

Мне анапест является снова,

Заклинанья свои бормоча.

Словно листьев и ветра смятенье

Сочинил и назвал он своим

Самой первой порою осенней,

Когда не было вёсен и зим.

2009

Среди ноябрьской погоды

Проходят дни, а, может, годы.

Всё тот же ветер, мокрый снег

И неба смутные разводы…

Проходят дни, а, может, годы.

О, Господи, проходит век.

И лужи тёмные зияют,

От скуки словно бы зевают,

Пустые разевая рты,

И в них замедленная морось

Сквозь облаков глухую прорезь,

Дрожа, сочится с высоты.

И нет конца. Ноябрь всё длится.

Всё те же разговоры, лица

На протяженьи долгих лет.

Как лужа тёмная, зияет

Вселенная, как бы зевает,

Заглатывая белый свет.

2006

В этом веке я так же случаен,

Как в египетских «тёмных веках»,

Бедный житель стандартных окраин —

Вся судьба на тетрадных листках.

А кругом — злая схватка империй,

Подавленье души и ума.

И народ, потерявший критерий,

Позабывший, где свет и где тьма.

Ну да что ж?

Тёмный ельник разлапист,

Сыпет осень свою желтизну,

Как тропинка уводит анапест

В даль, таинственность и глубину.

1979

Воронку в небе просверлив,

Выглядывает шар лохматый

И видит медленный залив,

Прибоя слушает раскаты.

Коснулись облаков края

Черты далёкой окоёма…

Но это то, что вижу я,

Но это то, что мне знакомо.

А взгляд небесный, вековой,

Беспамятный, вселенский, грозный

Сквозь облаков нависших слой —

Что видит он из дали звёздной?

2004

Времён крутая соль

На вкус мной ощутима,

Вхожу в чужую роль,

Не надобно мне грима.

Я глыбы на плечах

Под властью фараона

За голод и за страх

Таскал во время оно.

Я в готике и мгле,

Страшась видений ада,

Уже почти в петле

Твердил свои баллады.

Я у горы Машук

Знал в удали гусарской,

Что грудь пробьёт мне друг

Свинцом опалы царской.

Я в камерах глухих,

За проволкой колючей

Выращивал свой стих,

Быть может, самый лучший.

А нынче в шуме дня,

В насущном хлебе, в поте,

Не знают про меня

В людском водовороте.

Да мне о том ли речь

В страде моих событий?

Среди моих предтеч,

Когда умру, ищите.

1966

Здесь брошенные лодки, валуны

И полусумрак пелены небесной,

И ветер, словно перебор струны,

Далёкий гул мелодии безвестной,

Напоминающей о временах

Беспамятных, безлюдных, леденящих,

О бесконечных, тёмных валунах,

Глухих, как небо, как волна звенящих.

2006

Иеремия к пораженью звал,

Но речь его была словами Бога.

Накатывался вавилонян вал

Всё яростней, и всё не шла подмога.

«Он притупляет воинов мечи!

Военачальники слабеют духом.

А чьи его слова, ты знаешь — чьи?

Народ же тёмен, верит всяким слухам», —

Князья царю кричали.

И во прах

Пал город, золотой Иерушалаим.

Пожар и разрушенье, смерть и страх,

Изгнание — мы помним всё и знаем.

Господь нещаден в правоте своей,

Иеремия был его устами,

Но если вновь под стенами халдей —

Кто прав — боец с мечом, пророк ли в яме?

1988

Днём настигала их жара.

А ночи миг летучий краток,

Но эта древняя пора

Искала в слове отпечаток.

Звучание небесных сфер

Так ясно слышалось в пустыне,

Диктанта Божьего размер,

Не умолкающий доныне.

2010